Белая лошадь

Путник медленно шёл по глубокому снегу, с трудом преодолевая напор холодного встречного ветра, несущего мелкие, режущие лицо льдинки. Колючий ветер забирался и под промёрзшую одежду, давно уже не обогретую ничем, кроме тела самого Путника, много дней не знавшего крова и очага, воды и хлеба. Вокруг были только снег и мгла. Но глаза измождённого Путника различали вдали высокую гору, вершину которой заливали мерцающие в тишине звёзды. Казалось, что свет от звёзд тоненькими ручейками стекает к вершине горы и там объединяется в мощный искрящийся поток.

        И вдруг две ближайшие к вершине звезды сорвались с неба и стали приближаться к Путнику. Ещё       несколько мгновений – и эти звёзды превратились в глаза совершенно белой лошади, остановившей свой бег в двух шагах от Путника. Совершенная белизна делала её почти неразличимой на фоне снежной пустыни.

        Путника не удивило столь необычное появление Лошади. Удивительным для него было только его спокойное собственное отношение к столь необычному явлению. Он объяснил это своей чрезмерной усталостью. Это же объяснение он приложил и к полному отсутствию удивления человеческой речи Лошади, услышав обращённый к нему вопрос:

- Куда ты держишь путь, одинокий странник?

- Я направляюсь к единственному, что манит меня – к вершине той горы, с которой ты спустилась, - ответил Путник, отважившись взглянуть в глаза-звёзды Белой Лошади.  

- Это гора зовётся смертью, - очень тихо произнесла Лошадь, прикрыв глаза, чтобы не ослепить Путника.

- Что мне за дело до её названия, если её вершина ближе всего к звёздам. Ничто земное больше не влечёт меня, ничто не держит меня на земле.        

- Но от вершины горы до звёзд неизмеримо дальше, чем до вершины от подножия её. А ведь и до подножия горы ещё надо дойти. Хватит ли сил? – то ли это были слова Лошади, то ли его собственная мысль, Путник не смог различить.

- Ты поможешь мне? – обратился он к Лошади, -  Твой бег от вершины до меня занял мгновения.

        Лошадь подняла голову вверх, к звёздам, как будто оценивая расстояние. Затем, обратившись к Путнику, произнесла:

- Путь вверх и с грузом сложней и длинней, чем вниз прыжок. К тому же, к подножию горы ты должен сам дойти, хоть и уставшими ногами. Ну, разве что, держись за гриву.

        Путник благодарно погладил шею Лошади, крепко ухватился рукой за совершенно седую, серебристую гриву, и они пошли – Путник и Белая Лошадь. Там, где ступала нога Путника, оставался глубокий след в снегу. Следов Лошади не было видно.  

       Долог был переход к подножию горы, но и он, как все дороги земные, подошел к концу. У самого подножия горы свет глаз Белой Лошади неожиданно для Путника выхватил из окружающей тьмы силуэт ещё очень молодого человека и тропинку, ведущую вверх. 

Путь юноше, явно стремившемуся ступить на эту тропу, преграждало множество людей, протягивающих к нему руки. Путник заметил, что к человеку тянутся не только руки, но и разноцветные нити, которыми он был, как бы соединён с препятствующими ему людьми. Юноша метался между ними, пытался обойти то слева, то справа, то прорывался между ними, но всё больше запутывался в паутине цветных нитей и казался Путнику птицей, пойманной в сеть.

- Что хотят эти люди от юноши? – спросил Путник у Лошади.

- Возврата долгов, - тихо ответила Лошадь и, помолчав, добавила, - он очень удлинил свой путь. Но твоя тропа не эта.

        Лошадь повернула голову и осветила глазами-звёздами другую узенькую тропинку, круто убегавшую вверх между острых камней. Путник вступил в круг света, созданный лучами, льющимися из глаз Лошади, и тут же увидел мальчика, протягивающего к нему руки. 

Приглядевшись, Путник разглядел голубую нить, соединявшую его и мальчика.

- Что должен я тебе, малыш?

- Любовь! – прошептал мальчик, и две слезы скатились по его бледным щекам.

- Но когда я успел задолжать тебе? Ведь мы даже не встречались.

- Встречались. Ты забыл. Мы росли в одном дворе. 

 Только ты был здоровым и сильным, а я больным и слабым. Я долго болел и не мог выходить из дома. Главным моим развлечением было наблюдать в окно, как вы, мальчишки, резвитесь и играете. 

Ты был самым сильным и смелым. Ты был лучшим во всех играх и состязаниях. Ты всегда побеждал и был вожаком, и я полюбил тебя. Я мечтал о дружбе с тобой. 

И когда я выздоровел и смог выходить на улицу, я подошёл к тебе. К кому же мне было подходить с просьбой принять меня в вашу игру, как не к тебе? Но ты засмеялся и сказал, что обойдётесь без «сопливых». И все остальные тоже только посмеялись надо мной. Ведь ты был вожаком. Так я и рос один, без друзей долгое-долгое время.  

        Глаза Путника опечалились. Он присел на корточки и взял тоненькие детские ручки в свои большие обветренные руки странника. – Давай поиграем с тобой. Столько, сколько ты захочешь, и во что захочешь.

        Мальчик грустно улыбнулся:

- Уже не получится. Ты стар, я юн, и у нас теперь разные игры.

- Но когда же я смогу отдать тебе долг?

- Когда-нибудь, когда вернёшься.   

- Куда? В детство? – спросил изумлённый Путник. Но спрашивать уже было не у кого. Мальчик исчез. Мальчик исчез, но голубая светящаяся ниточка осталась. Ниточка, протянувшаяся куда-то вдаль и теряющаяся за пределами видимости. 

        Путник в задумчивости прошёл ещё несколько шагов по глубокому снегу и неожиданно оказался на весенней полянке, утопающей в солнечных лучах, зелени травы и наполненной хрустальными звуками ручьев. 

Сначала он увидел исходящую из него самого розовую светящуюся нить, а затем и её, ту, к которой эта нить тянулась. Её он узнал сразу. Она была такой же юной, как и много-много лет назад. Такой же юной и такой же незабвенно прекрасной. Именно такой он помнил её всю долгую жизнь. Она сидела у ручья, протянув к нему свои прекрасные, родные руки. Путник, сам того не замечая, опустился перед ней на колени и уткнулся лицом в её тёплые, пахнущие весной ладони.

- Я знаю, что должен тебе. Любовь! – немного дрожащим голосом произнёс Путник, - Но я любил тебя всегда. И тогда, когда мы были вместе, и потом. Всю жизнь. Ты же знаешь, что я не мог остаться с тобой не потому, что не любил, а потому что дело, которому я себя посвятил, было для меня превыше всего. Вело меня желание помочь всем людям, человечеству. И ты же знаешь, что мои труды действительно помогли очень многим людям. Пусть не всем, но многим.

       Она молчала. Он поднял голову и посмотрел в её глаза, как и прежде погружаясь в этот калейдоскоп искрящихся огоньков, увлекающих вглубь. В них не было ни осуждения, ни упрёка, ни даже печали. Только любовь, забота и нежность. И эта нежность прозвучала в её словах:

- Ты помог многим людям, но многих и не заметил. Ты смотрел вдаль, а тех, кто был вблизи, не видел. А ведь и им нужна была твоя помощь и любовь. И, возможно, только ты и мог им это дать.

- Я больше не оставлю тебя, я навсегда останусь с тобой, здесь, - с горячностью произнёс Путник.

- Это невозможно! – с грустью произнесла она, поглаживая его, как ребёнка, рукой по седой голове, - Ты здесь, а я там, - и она стала медленно таять, растворяться в воздухе.

- Но мы ещё встретимся? – крикнул он.

- Обязательно… - донеслось откуда-то издалека, куда тянулась розовая светящаяся ниточка.

       Каждый шаг приносил Путнику новую встречу и выявлял новую светящуюся ниточку. И когда Белая Лошадь, про которую уже почти забыл Путник, погрузившийся в переживания новых встреч, ткнулась мордой ему в плечо, он был похож на радужный шарик, от которого вдаль тянулось множество разноцветных нитей.

- Садись на меня. Теперь я понесу тебя, - услышал Путник, повернувшись к Лошади.

- Но нити тянут меня назад. Хватит ли у тебя сил преодолеть силу их притяжения?

- Вернее было бы спросить, хватит ли их у тебя. Я буду пользоваться твоей силой. Силой твоих мыслей. Мыслей, которые ты порождал, когда забывал о себе. Мыслей, несущих красоту и гармонию, любовь и сострадание. Они теперь и понесут нас. Сколько ты накопил за всю свою жизнь, настолько высоко мы и сумеем подняться. Садись и не оглядывайся.

       Путник, больше не раздумывая, вскочил на Лошадь, и они понеслись. Понеслись в вихре мыслей. Сильнейший ветер, казалось, срывал с Путника кожу, да и самое тело, и не одно. Путник так плотно приник к спине Лошади, что теперь они были неразделимы. И в этот миг ветер стал попутным, а затем Путник ощутил своё единство с ним. 

Теперь он сам был ветром, а ветер был им. И этот ветер стал видимым, слышимым, осязаемым, обоняемым и имеющим свой вкус. Вернее сказать, отдельные чувства и ощущения вообще исчезли, и появилось какое-то новое единое восприятие. Всё воспринималось светозвучащим и ласкающее-вкусно ароматным. И эта всепроникающая ароматно-музыкальная Красота ласкала Путника как извне, так и изнутри, переливаясь многообразием красок. Всё на что обращал внимание Путник, тут же оказывалось рядом с ним, нет, не рядом, а в нём самом. Язык птиц и зверей, трав и цветов, гор и ручьев был понятен ему. 

Впрочем, и языка-то никакого не было. Было взаимопроникновение потоков любви в великом океане блаженства. Всё было во всём. Творчество взаимного преображения несло безграничную радость. Радость, которую ничто не омрачало. И только лёгкая грусть от сознания оторванности Земли от этого блаженства на какое-то мгновение затуманила сердце Путника. 

И в тот же миг он увидел, как подёрнулось дымкой и затуманилось всё многообразие светящейся вокруг прозрачной красоты, и услышал голос Лошади:

- Мы на вершине.

- На вершине горы? – спросил Путник.

- На твоей вершине. Вершина горы осталась далеко внизу.

- А звёзды? Они всё ещё над нами? Мы не достигли звёзд?

- Какой бы звезды ты ни достиг – всегда найдутся другие, которые светят над ней. И разве не прекрасен мир твоей вершины? И разве не проникает в него весь свет звёзд, который ты в состоянии выдержать? И разве ты сейчас не наполнен до краёв светом, звёздным светом любви?

- Да, действительно, я ощущаю себя переполненным светом блаженства. И только сострадание к оставшимся на Земле занимает место в моём сердце, которое я мог бы освободить для света новых звезд. Но неужели я должен отбросить и его, чтобы подняться выше?

- Есть ещё один путь, - произнесла Лошадь, устремив на Путника уже не обжигавший его взгляд своих глаз, - Ты можешь отдать часть света своего сердца людям.

- Но это значит – вернуться на Землю и отдалить свою встречу с новыми звездами.

- Да! Решай!

       Путник опустил взгляд вниз, к Земле, и увидел ставшие уже совсем тоненькими цветные нити, уходившие от него в ночную мглу Земли.

- Я решил, - сказал Путник, повернувшись к Лошади, и увидел ещё одну серебряную нить, соединявшую его и Белую Лошадь с седой гривой.

- Тогда прыгай. Путь от вершины к подножию – мгновение.

        И он прыгнул. Серебряная нить тянулась за ним. А в это время двое на Земле смотрели в звездное небо.

- Смотри! Звезда падает! – сказала девушка державшему её за руку юноше.

- Родился новый человек, - прошептал юноша. 

На страницу автора